— Писала, — со вздохом подтвердила Жеребцова, — а теперь вот туалеты мою. Ты, между прочим, Григорий, тоже молоденьким студентиком на лекции бегал, а теперь тебя как покойничка из гроба вытащили.
— Да-а, — вздыхает и доктор Гоголь, — странная штука жизнь.
…А в это самое время ободрённые первым успехом учёные быстренько отправились в Пушкинские Горы и привезли оттуда гроб с телом Александра Сергеевича Пушкина, в надежде, что, может, он не был убит на дуэли, а тоже, как и Гоголь, впал в летаргический сон.
Поставили они гроб и не без внутреннего трепета открыли.
Смотрят — а в гробу тётка пьяная лежит. Оглядела она всех мутным взором, села на стол и ноги свесила.
— Где это я? — спрашивает хмуро. — В вытрезвиловке, что ль?
— В Академии наук, — отвечают ей.
— Ни хуя себе, — говорит тётка и громко икает.
— Извините, дама, — приступил к ней с расспросами академик Василенко, — а вы, собственно, кто такая?
— Не знаю, — пожимает плечами тётка и снова громко икает.
— И всё–таки, дама, — настаивает академик, — как вы оказались в гробу Александра Сергеевича Пушкина?
— Да не помню я, бля, — отвечает тётка и сморкается на пол. — Как с мужиками пузырь покупала — помню, как в парадняке пили — помню, а после ни–чё не помню. Вырубилась, на хер.
Стоят учёные мужи и котелки свои чешут. Действительно, странная ситуация получается: Пушкина в гробу нет, вместо него пьянь какая–то… Чёрт–те что.
И тут вдруг в наступившей тишине раздался голос профессора Паукина.
— Это моя жена, — сказал он хрипло. — Эмма. Хроническая алкоголичка.
— Точно, — радостно встрепенулась тётка. — Я егоная жена. У меня ж муж — прохфессор кислых щей. Как это я забыла?
— Вы же говорили, что ваша жена балерина, — строго обратился к Паукину академик Василенко. — А теперь оказывается — хроническая алкоголичка.
— Ну перепутал, — сокрушённо разводит руками Паукин.
В это время появился доктор Гоголь под ручку с Зинаидой Петровной. И говорит:
— Мы уходим. До свидания.
Учёные, конечно, переполошились:
— Куда же вы, Николай Васильевич?!
— Господин Гоголь, постойте!..
А доктор обернулся и сказал:
— Я такой же Гоголь, как она (тут он показал пальцем на Эмму) — Пушкин…
С тех пор всё так и пошло…
В Ясной Поляне вместо Льва Николаевича Толстого в гробу был обнаружен Иван Тимофеич Титькин, сантехник ЖЭКа № 14 города Тулы. Он страшно матерился и даже укусил профессора Паукина за ляжку.
В Комарово, вместо Анны Андревны Ахматовой, в гробу оказалась продавщица пива Клавка Зудова, сорока трёх лет, незамужняя, но с двенадцатью абортами.
На Волковом кладбище, вместо Александра Блока, в гробу прятался давно разыскиваемый органами милиции сексуальный маньяк Дристунов.
Ну а уж с Фёдором Михайловичем Достоевским и вовсе конфуз получился. Когда раскопали его могилу в Александро — Невской лавре и открыли старинный просторный гроб, то обнаружили в нём голую девицу, которая занималсь любовью одновременно с двумя мужчинами. Причем одним из мужчин был не кто иной, как… академик Василенко, за день до этого якобы срочно улетевший в научную командировку на Курильские острова…
Скучно на этом свете, господа.
Ёбарь Кошкин
Жил–был Кошкин. Страшный ёбарь. Ему каждый день надо было баб ебать. И он их ебал. И так, и сяк, и этак. Во все три дырки. А порой даже в четыре. Где уж он там четвёртую дырку находил — непонятно, но ебал.
И вот однажды ебёт он, как всегда, бабу, а тут телефонный звонок — дзинь–дзинь… Кошкин — ноль внимания, знай себе хуем наяривает. А баба капризная попалась.
— Нет, я так не могу, — морщится. — Меня эти звонки сбивают.
Слез Кошкин с бабы, снял трубку.
— Слушаю, — говорит.
— Ёбарь Кошкин? — слышится в ответ сексуальный голосок.
— Он самый. А вы кто?
— Я твоя Смерть, — отвечает сексуальный голосок. — Сейчас я к тебе приду.
— Приходи, цыпочка, — смеётся Кошкин, думая, что это шутка. — Поебёмся.
Положил он трубку, доебал бабу, выпроводил и стал с нетерпением дожидаться прихода обладательницы сексуального голоска.
Та не заставила себя долго ждать. Дзинь–дзинь — раздался звонок, теперь уже в дверь.
Кошкин открыл. А на пороге стоит така–а–а-я секс–бомбочка в мини, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Груди — ВО! Жопа — ВО!.. В общем, настоящая русская красавица.
Зашла. Села. Ногу на ногу закинула, так что трусики видать.
А Кошкин уже хуй свой достаёт.
— Не доставай, не доставай, — усмехается баба. — Кончилась твоя ёбаная жизнь, Кошкин. Смерть за тобой пришла.
Пригляделся Кошкин к секс–бомбочке, а она и впрямь на Смерть похожа: лицо белое, трусы чёрные, а взгляд — потусторонний…
«Вот, блядь!» — думает Кошкин. А вслух говорит:
— Может, отсрочку дашь? Мне надо ещё кой–кого отъебать.
— Всех не переебёшь, Кошкин, — отвечает Смерть. — Знаешь китайскую мудрость: ”Мужчина умрёт, и после него останется десять тысяч невыебанных женщин». Так что собирайся, дружок.
— Куда собираться–то? — интересуется ёбарь.
— В Ад, милый. Ты ебал, теперь тебя ебать будут.
— Как же так?.. — не может понять Кошкин. — Мне ж всего сороковник.
— А это не важно, — отвечает Смерть. — Главное, не сколько человек прожил, а сколько ему осталось. А твоя жизнь уже кончилась.
«Вот, блядь!» — снова думает Кошкин. Ясное дело — неохота ему в сорок лет на тот свет отправляться.
Смерть между тем продолжает:
— Но так как ты доставлял женщинам сексуальное удовольствие, я…
— Отсрочку дашь?! — выпалил с надеждой Кошкин.
— Не–е–т, — усмехнулась Смерть, — отсрочек я не даю. А вот последнюю твою просьбу выполнить могу. Чего ты желаешь?
— Бабу выебать! — не задумываясь, воскликнул ёбарь.
— Нет у меня времени тебе бабу подыскивать, — говорит Смерть.
— А давай я тогда тебя выебу, — предлагает Кошкин.
— Меня?!
— Ага. Ты ведь тоже баба.
— Хм-м, — хмыкнула Смерть. — Интересное предложение. Вообще–то меня ещё ни разу никто не ебал.
— Так ты что — целка?! — обрадовался Кошкин (дело в том, что больше всего на свете он любил рвать целки).
— Ну, можно и так сказать.
— Тогда вот тебе моё последнее желание, — раздухарился ёбарь. — Я хочу порвать твой целяк!
— Пошляк ты, Кошкин, — усмехнулась Смерть. — Ну, да уж ладно, рви.
Кошкин тотчас хуй достал. Смерть трусики сняла.
Пиздища у Смерти тоже оказалось — ВО! И Кошкин начал её ебать — ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт… А Смерть во вкус вошла. Понравилось ей ебаться — щёчки разрумянились, глазки загорелись…
— Аа–аа–аа, — стонет от удовольствия.
Отъебал её Кошкин. Хуй в штаны заправил.
— Ну, я готов, — говорит, — в Ад отправляться.
А Смерть — ему:
— Успеется. Выеби–ка меня ещё разок.
Ёбаря Кошкина о таких вещах дважды просить не надо. Снова достал хуй, снова Смерти в пизду сунул и по–новой начал её ебать.
Ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт… А Смерть знай себе подмахивает и покрикивает:
— Давай, давай, веселей!..
Кошкин и даёт. Вернее — ебёт.
Ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт–ебёт-ебёт–ебёт- ебёт–ебёт ебёт–ебёт- ебёт–ебёт и…
ЗАЕБАЛ Смерть. До смерти.
И опять стал жить–поживать, да баб ебать. Вот ему шестьдесят стукнуло… вот девяносто… а вот и все сто двадцать… У него уж и первая жена помереть успела, и вторая, и третья, и четвёртая… и дети все от старости умерли… и внуки с правнуками. А Кошкин знай себе ебётся.
В конце–концов феноменом Кошкина заинтересовались учёные из Академии наук и создали специальную комиссию во главе с профессором Кислощеевым.
Явилась комиссия к Кошкину и говорит:
— Здравствуйте. Хотим узнать, почему к вам так долго смерть не приходит.
— А я свою Смерть насмерть заебал, — честно признался Кошкин.
— Как это? — не поняли учёные.
— Хотите покажу?
— Покажите.
Кошкин, не долго думая, поставил всю комиссию раком и отъебал. Не насмерть, конечно. Но прилично каждому впиндюрил. В особенности, профессору Кислощееву. Так ему засадил, что профессор потом на лекциях студентам рассказывал: «Да, ребята, вот это хуй. Всем хуям хуй». Студенты слушали профессора и на ус мотали, а после лекций к Кошкину бежали. Ебаться. Впрочем, это уже совсем другая история.
Могильщик Фёдор и его больная жена Настя
